Самый бесчеловечный и опасный политический режим

Самый бесчеловечный и опасный для выживания человечества политический режим - это буржуазная "либеральная демократия".

Число принесенных ею человеческих жертв, ее преступления против человечности, намного превосходят таковые для любого "тоталитарного" режима.

Разумеется, если для первого и второго брать реальные данные, а не пропагандистские байки про "гуманность" первого и про "полторы тысячи миллионов жертв" для второго.

И, естественно, если не переваливать жертвы первого на второй, как с "красными кхмерами", например. Для этого примера поясню, что 9/10 приписанных Пол Поту "жертв" являются жертвами американских массированных бомбардировок Камбоджи в период, непосредственно предшествовавший приходу к власти "красных кхмеров", и жертвами голода и эпидемий, вызванных полным разрушением этими бомбардировками камбоджийской инфраструктуры.

Коммунизм – как к нему можно придти (часть вторая)

Автор не собирается здесь обсуждать очевидные для него истины и факты – паразитический и деструктивный характер буржуазного «свободного» общества, историческую неизбежность его уничтожения (или самоуничтожения) и историческую неизбежность установления коммунистического строя после ликвидации отношений частной собственности и всего, что с этими отношениями связано.

В материале предыдущей части можно усмотреть некое противоречие – показано, что в переходной социалистической формации государство никак не «отмирает», а напротив, укрепляется и консолидируется. А в последующей коммунистической формации государства не существует. Значит, где-то государство всё же должно «отмереть»?

Да, разумеется. Где? И это также элементарно определяется, если думать головой.

Что вызывает необходимость укрепления роли государства при социализме? Ответ был дан в предыдущей статье – капиталистическое окружение, наличие неподавленных эксплуататорских классов и их политическое влияние. Значит, чтобы создать предпосылки для отмирания государства, необходимо уничтожить причины, вызывающие его необходимость – капиталистическое окружение и эксплуататорские классы. Т.е. социалистическая формация должна господствовать во всемирном масштабе, чтобы процесс отмирания государства стал, как минимум, в принципе возможен. Существовали ли когда-либо такие условия в прошлом, XX-м веке? Очевидно, что нет. Значит, условий и для перехода к коммунизму попросту еще не существовало в человеческой истории. Элементарно, Ватсон!

А как же, спросят все, кто краем глаза увидал (или краем уха услыхал) про «нынешнее поколение советских людей будет жить при коммунизме», построение коммунизма в отдельной стране? А никак! За идиотизмы Хрущева и Суслова ни я, ни, тем более, марксистская наука ответственности не несет – если кто-то объявляет собственные глупости «марксизмом», то это – его проблемы. Я мог бы, разумеется, процитировать Маркса или Ленина про необходимость мировой революции, как предпосылки установления коммунистической формации, но специально не буду – из сказанного выше это прямо следует без всякого цитатничества.

Теперь присмотримся к социализму пристальнее. Прежде всего – почему он самостоятельная формация? Ведь у «классиков» вроде сказано (и начетчики, эти «попы марксистского прихода», по меткому выражению Франца Меринга, любят приводить соответствующие цитаты), что коммунистическая формация следует, якобы, непосредственно за капиталистической? Или, в лучшем случае, признается наличие некого «переходного периода» или «двух фаз» коммунистического общества. Как и ранее, не станем выискивать цитаты, а применим логику и научный марксистский подход, чтобы выяснить этот вопрос самостоятельно. Поскольку, при всём моем величайшем уважении к Марксу и Ленину, я не вижу более непродуктивного занятия, чем выяснение «а что имел ввиду имярек, когда писал фразу...». Хотя бы потому, что никакой гений не способен предвидеть многих деталей будущего развития событий. Нужно уметь быть благодарным «классикам» за то, что они сделали и не пытаться переложить на них свою собственную мыслительную работу... Поэтому не станем маяться дурью, наподобие А.Тарасова , и выяснять, кто называл кошку кошкой, а кто – нет, т.е. что называли «социализмом» Маркс или Ленин, а начнем анализ реальной действительности.

Итак – имеем капиталистическую формацию в ее высшем развитии, в форме империализма, господства транснациональных монополистических корпораций и финансового капитала. Отметим сразу, что империализм Маркс, например, просто не застал, а финансовый капитал практически не рассматривал в своих основных трудах, так что искать у Маркса что-либо о социальной революции в такую эпоху – зряшная потеря времени. Ленин же застал эпоху зарождения империализма, но национальные монополисты его эпохи, эти Круппы и Рокфеллеры, были детишками-приготовишками по сравнению с транснациональными монополиями конца XX - начала XXI вв. Однако Ленин сумел, по небольшому краешку грандиозного явления, сформулировать несколько важнейших закономерностей. Вот они:

1) В эпоху империализма резко возрастает неравномерность развития капиталистических стран. Сегодня мы это предельно наглядно видим в форме финансового и технологического господства небольшой группы стран «золотого миллиарда», во главе с США и жесточайшей экономической дискриминации всего остального капиталистического мира. О КНР и мировом кризисе, который может ситуацию изменить, следует говорить отдельно и не в этой статье.

2) Неравномерное развитие и двойная (экономическая и внеэкономическая) эксплуатация «переферийных» капиталистических стран делает их «слабым звеном» мировой капиталистической системы и первоочередными кандидатами на социалистическую революцию. Это правило не имеет исключений в истории XX века, если не считать таковыми социалистические революции в некоторых восточноевропейских странах на волне их освобождения от профашистских режимов.

3) Переходу от капитализма к коммунизму будет предшествовать «целая эпоха» диктатуры пролетариата, эпоха соединяющая политическую диктатуру трудящегося большинства над эксплуататорским меньшинством, заимствованные из капитализма структурные элементы экономики и общества и принципиально новые социальные отношения отсутствия частной эксплуатации труда.

Вот этот третий пункт рассмотрим подробнее. Причем не абстрактно, в виде некого «сферического коня в вакууме», как это обожают делать начетчики, а конкретно. На наиболее изученном примере Советской России.

Революция, как известно, невозможна без революционной ситуации. В применении к России 1917-го года это были мировая война, большинством народа не воспринимавшаяся как отечественная, развал экономики Временным правительством либералов-демократов и растущий национальный сепаратизм в периферийных частях империи. Конечно, далеко не всякая революционная ситуация действительно приводит к революции – в противном случае, Ельцин с Гайдаром болтались бы на фонарных столбах вверх ногами уже в 1993-м. Но в 1917-м революция состоялась – к величайшему удовлетворению всех порядочных людей и при зоологической ненависти всех антикоммунистов.

Поскольку – см. про «слабое звено» - страна, в которой произошла социалистическая революция, в принципе не может быть высокоразвитой, то это означает, что победившей партии трудящихся достанется а) слабая и зависимая от зарубежных монополий промышленность, б) скверное образование и наука и в) многочисленное малообразованное крестьянство. В этих условиях необходимо в кратчайшие сроки – в ином случае либо сомнут, либо скупят «истинных интеллигентов», которые продаются особенно охотно, и организуют контрреволюционный переворот – итак, в кратчайшие сроки завершить то, что недоделал капитализм, и индустриализовать страну. Поскольку развитый капитализм – это развитые крупные монополии, то социализм – это, практически, та же капиталистическая супермонополия, но такая супермонополия, которая политически контролируется правящей партией трудящихся. Или, еще проще – супермонополия трудящихся, «акционеров» этой монополии, активно подавляющая все виды частного капитала, которые при начальной стадии социализма еще сохраняются.

Здесь, кстати, самое время сформулировать причину, по которой социализм – самостоятельная общественно-экономическая формация. Напомним, что общественно-экономическая формация выделяется по способу производства – исторически конкретному единству производительных сил и производственных отношений. Производительные силы при социализме соответствуют капитализму, из которого социализм выходит. Но производственные отношения социализма – за счет ликвидации частного присвоения прибавочного продукта и максимальному обобществлению результатов труда – перерастают капитализм и являются прообразом коммунистических отношений. Т.е. социализм – это стопроцентно не капитализм. При этом социализм еще никак не коммунизм - сохраняются классы, отношения собственности, государство с его атрибутами и пр. То, что социализм – не феодализм и не рабовладельческое общество, вменяемым людям ясно и без дополнительного анализа. Следовательно, налицо уникальное исторически конкретное единство производительных сил и производственных отношений, которое отсутствует в любой иной известной формации – самостоятельная формация.

А теперь опустим множество десятилетий борьбы, войн и революций, абсолютно неизбежных для установления господства во всемирном масштабе. Опустим внутреннюю классовую борьбу, благодетельные репрессии, очищающие и оздоравливающие общество. Опустим сложнейший и мучительный путь борьбы с оппортунизмом, пытающимся вернуть буржуазные отношения в идеологии, и временные отступления, контрреволюции и новые революции.

Итак, общество достигло той стадии, при которой буржуазный мир повержен, частнособственнические отношения полностью ликвидированы, а социалистическая супермонополия распространилась на весь земной шар. Что же – теперь у нас уже коммунизм? Да ничего подобного! Ведь в наследство от прошлой борьбы осталась куча всякой надстроечной всячины, которая объективно уже себя изжила, но которая привычна и занимает множество людей работой. Вот тут, только на этом этапе, начинается планомерный и непрерывный демонтаж всех государственно-политических институтов и привычек. То, что коротко было когда-то названо классиками «отмиранием государства». И это никак не может быть стихийным и самопроизвольным процессом. Причин для этого множество, но вполне допустимо назвать главные.

Во-первых, нужно охватить всех членов общества высокоэффективной системой воспитания. Несомненно, такая система будет внедрена еще на более ранних стадиях развития социализма – без эффективного воспитания, постоянной идеологической работы, жесткого подавления всех пережитков эксплуататорских эпох, внедрявшихся в общественное сознание веками, всемирная победа социализма немыслима. Но сейчас этой системе воспитания нужно совершить новое усилие – добиться того, что прежние законы и правила социалистического (коммунистического) общежития стали бы безусловными социальными инстинктами. Потому, что только так можно получит самоуправляющееся общество, не нуждающееся в «распределяющих и наказующих».

И опять какой-нибудь буржуазный интеллигентик, не способный думать головой, всенепременно спросит – мол, как же так, ведь ранее писалось, что еще первобытно-коммунистическое общество умело без них обходиться? А теперь снова надо этому учить? Да, разумеется! А что тут может быть непонятного? Несколько тысячелетий человечество отучалось от наиболее разумного и эффективного способа взаимоотношений, так что предельно глупо было бы ожидать, что это умение быстро появится само. А ждать новые тысячелетия, как поймет любой вменяемый человек (не интеллигентик!), было бы верхом нелепости.

Итак – воспитание, воспитание и еще раз воспитание! Первейшей массовой профессией на этапе перехода от социализма к коммунизму станет педагог. Если вы вспомните, что об этом уже где-то читали в книгах советских авторов – тем лучше. Если нет – найдите и почитайте. А потом вернемся к дальнейшему рассмотрению вопроса.

Коммунизм – что будет и чего не будет при коммунизме

Автор не собирается здесь обсуждать очевидные для него истины и факты – паразитический и деструктивный характер буржуазного «свободного» общества, историческую неизбежность его уничтожения (или самоуничтожения) и историческую неизбежность установления коммунистического строя после ликвидации отношений частной собственности и всего, что с этими отношениями связано.

 

Десятилетия интенсивного промывания мозгов помоями либеральной пропаганды не прошли даром – сегодня даже у неглупых и образованных людей встречается удивительная каша в представлениях о фундаментальных принципах устройства общества. Например, достаточно часто можно встретить абсурдную фразу о «государстве при коммунизме», «законах при коммунизме» или «демократии при коммунизме». Можно, разумеется, просто дать цитаты из «классиков», где абсурдность таких вещей прямо разъясняется. Но я намеренно не собираюсь этого делать – по двум, как минимум, причинам. Во-первых, цитирование сильнейшим образом скомпрометировано многочисленными «перевертышами» от марксизма, достигшими, в советское время, виртуозности в подборе цитат на все случаи жизни и оказавшимися злейшими врагами марксизма и своего народа на практике. Во-вторых, что намного существеннее, марксизм – это не «учение», а научная методология и научная теория в одной упаковке, а для науки любое начетничество и цитатничество прямо противопоказано. Поэтому всюду, где нужно не ссылаться на конкретные данные, а говорить об общих посылках и закономерностях, я буду стараться формулировать соответствующие тезисы своими словами.

 

Но, для начала, надо прояснить один очень существенный факт. Коммунизм – бесклассовое посткапиталистическое общество без частной собственности, предсказанный в «Манифесте» Марксом и Энгельсом, пока что ни единого дня нигде не существовал. Существовало (и кое-где, возможно, существует и поныне) доклассовое общество, называемое еще «первобытно-коммунистическим». О нем я еще буду говорить далее, но это совсем иное дело. Государства же, называемые либерастической пропагандой «коммунистическими», на самом деле принадлежали к промежуточной между капитализмом и коммунизмом отдельной социалистической формации. (Мне известно, что многими марксистами, а не только «марксистами», самостоятельный характер социалистической формации не признается, но об этом тоже ниже). Промежуточный характер социалистического общества проявляется, прежде всего, в существовании в нем классового деления, заимствованного из капитализма разделения труда и структуры экономики, а также некоторых видов частной собственности. Но самым главным является наличие внешнего капиталистического окружения, постоянного экономического, политического, идеологического и военного давления на социалистическое общество. Эти два обстоятельства приводят а) к необходимости сохранять и развивать в социалистическом обществе такие структуры подавления, как армию, госбезопасность, суды и тюремно-исправительные учреждения и т.п., и б) объективно создают условия для реставрации капитализма (что мы, увы, наблюдали на практике в 90-е годы). Т.е. все, кто краем глаза увидал (или краем уха услыхал) про «отмирание государства» и, не обнаружив таковое, например, в СССР, начал громко возмущаться «несоответствием марксизма опыту», попросту не удосужился вникнуть в существо дела. А для того, чтобы вникнуть, нет нужды лопатить пятьдесят томов трудов Ленина, достаточно немного уметь думать собственной головой. Действительно, о каком «отмирании государства» может идти речь, когда только Советская Россия, СССР, на протяжении нескольких десятилетий, подвергалась интервенции со стороны десятка иностранных государств, испытала нашествие всей объединенной Гитлером континентальной Европы и вынуждена была противостоять блоку могущественнейших капиталистических государств Америки, Европы и Азии, вполне серьезно и официально стремившихся стереть ее с лица земли? Понятное дело, что в этих конкретных исторических условиях государство не только не «отмирает», но существеннейшим образом укрепляется. Что, как и всё на свете, имеет и свою оборотную сторону, разумеется...

 

Итак, коммунизма еще не было. Но, в таком случае, судить о существенных чертах коммунистического общества придется методом экстраполяции. Это очень плохо. Нет большего источника ошибок, чем прогнозы на основе экстраполяций. Особенно – если на пути этой экстраполяции случаются серьезные изменения факторов, влияющих на экстраполируемые величины. И еще особенней – если речь идет о столь изменчивой и нестрогой характеристике, как социальная структура. Достаточно вспомнить, некоторые, вполне правдоподобно выглядевшие на фоне тогдашний знаний, прогнозы XIX-го века о будущем, XX-м веке. Например, главными проблемами больших городов, предполагались реки навоза от бесчисленных извощичьих и ломовых лошадей и сажа от керосиновых фонарей и каминов. Ну а самые дальновидные авторы предвидели паровые летательные аппараты-орнитоптеры, время от времени просыпающие золу из топок на головы пейзан... 

 

Поэтому от вопросов, которые постоянно задают не только сетевые дебилы, но и, подчеркиваю – к сожалению, и вполне неглупые и образованные люди, от вопросов типа: «А как будут выбирать вождей при коммунизме? А как будут распределять по потребностям? А кто будет решать?...» и пр., становится не только тоскливо, но просто хочется материться... Ведь предложи такому вопрошающему предсказать вполне элементарное – например, какая погода будет в его городе в этот же день через год, и он (если он не сетевой дебил), разумеется, вполне разумно откажется делать такой прогноз – недостаточно данных. А вот для выяснения того, кто и как будет решать нечто при коммунизме, он считает, что данных достаточно? М-да-с...

 

Так что же – про коммунизм вообще ничего сказать нельзя? Нет, очень даже можно. Но в пределах разумного. Для этого воспользуемся одним из вариантов «бритвы Оккама» - отсечением невозможного.

 

В физике наиболее фундаментальные законы носят характер запретов. «Не существует процесса, единственным результатом которого было бы превращение теплоты в работу» - второй закон термодинамики. «Невозможен эксперимент, в котором одновременно, со сколь угодно большой точностью измеряются координаты и импульс микрообъекта» - принцип неопределенности в квантовой механике. А вот всё, что не запрещено – разрешено. Если только не будет открыт новый закон, запрещающий нечто и, соответственно, ограничивающий спектр возможностей. А теперь применим этот принцип запрета к описанию коммунизма. Т.е. будем выяснять, не что при коммунизме может быть, а чего при нем не может быть, ни при каких обстоятельствах.

 

Итак, коммунизм бесклассовое общество без частной собственности. Что из этого следует? Например, то, что при коммунизме не будет государств. Потому, что государство – это, по определению, социальный механизм классового господства, а коммунизм – общество бесклассовое. Раз не будет государств, то не будет армий, полиций, политических институтов управления, политических партий, исполнительной, законодательной и судебной властей. Не будет демократии – как формы политического управления (и любой другой формы политического управления, само собой). Раз нет законодательной и судебной власти, то нет и законов, и законников-юристов. Тем более, что нет частной собственности – единственного источника классового расслоения и всех видов права. Нет частной собственности и классов – нет и торговли, рекламы, конкуренции, бюрократии, интеллигенции. Не будет семьи, даже в ее нынешнем редуцированном значении, поскольку семья – экономическая ячейка доклассового и классового общества, но постклассовом обществе семья это значение утрачивает, а, значит, утрачивает объективную причину своего существования. Не будет семейного воспитания – раз нет семьи. Разумеется, не будет церквей и религий, как пережитков эпох суеверия и невежества. Не будет «плюрализма мнений» насчет того, круглая Земля или плоская, Юлий Цезарь и Наполеон – это две исторических личности, или одна и та же...

 

Опять же знаю по опыту, что многие и вполне неглупые и образованные люди после сказанного выше впадают в тяжкое недоумение: как такое может быть? Ведь всё или большая часть того, чего не будет при коммунизме, это, по их мнению – «естественные и неотъемлемые» свойства любого общества? Что ж, должен заверить, что никаких  «естественных и неотъемлемых» свойств, прав и т.п. в человеческом обществе нет, и быть не может. Все абсолютно свойства и права – исторически социально обусловлены. Т.е. появляются на определенном этапе развития общества и, вполне, могут отменяться на другом его этапе развития. Таковы факты.

 

Другой популярный вид возражений – если нет того-то или того-то, то, значит, есть нечто его заменяющее. Это возражение восходит к предыдущему, только в более гибкой форме – человек признает, что социальные нормы могут сильно измениться, но не представляет себе, как можно обойтись без привычных ему норм. Например, без «указывающих и наказующих», «распределяющих», без писаных законов, полицейских и судей «как бы они не назывались» и пр. Не стану в одной статье рассматривать все эти возражения. Отмечу лишь, что обойтись без всего перечисленного и можно, и нужно. А подробнее рассмотрю только один частный вопрос – о распределении.

 

Оказывается, тут ровным счетом ничего существенно нового изобретать не нужно, всё придумано и применено на практике тысячелетия назад! В монографии "Введение во всемирную историю. Выпуск 2. История первобытного общества" Ю. Семёнов пишет:

 

... Суть разборно-коммунистических отношений заключалась в том, что вся пища находилась не только в полной собственности, но и в безраздельном распоряжении коллектива. Ею мог распоряжаться только коллектив в целом, но ни один из его членов, взятый в отдельности. Каждый член коллектива имел право на долю продукта, но она не поступала ни в его собственность, ни в его распоряжение, а только в его пользование. Он не мог ее употребить для какой-либо иной цели, кроме непосредственного физического потребления. Вследствие этого процесс потребления был одновременно и процессом распределения.

 

Наглядным воплощением основной особенности этих отношений - перехода пищи только в потребление индивида, в его желудок, но не в его собственность и даже распоряжение - был способ распределения и одновременно потребления пищи, бытовавший у целого ряда эскимосских групп. Большой кусок мяса шел по кругу. Каждый мужчина отрезал от него такую порцию, которую мог взять в рот, и передавал следующему, который проделывал то же самое. К тому времени, когда кусок возвращался к тому же человеку, последний успевал прожевать и проглотить первую порцию и отрезал вторую. И таким образом кусок циркулировал до тех пор, пока его не съедали. Подобным же образом шел по кругу и сосуд с супом. Каждый делал глоток и передавал следующему.

 

Сходные порядки существовали у некоторых групп бушменов. У них большой кусок также переходил от одного присутствующего к другому и каждый при этом брал для себя весьма умеренную долю. Если пищи было мало, то брали ровно столько, сколько можно было проглотить за один прием. В связи со сказанным выше нельзя не вспомнить, что в русском языке слово «кусок» происходит от глаголов «кусать», «откусывать».

 

В этом же способе распределения находила яркое выражение и еще одна важнейшая особенность данных отношений - обеспечение доступа к пище всех членов коллектива. Ни один член коллектива не мог удовлетворять свою потребность за счет подавления потребностей других его членов. Пока пища имелась - доступ к ней был открыт для всех.

 

В силу неотделимости процесса распределения от процесса потребления все, что еще не потреблено, продолжало на стадии, когда эти отношения были единственно существующими, находиться в полной собственности и распоряжении всего коллектива. Поэтому каждый член коллектива имел равное с остальными право на долю еще не потребленного продукта. Он мог взять часть его, но с таким расчетом, чтобы это не лишило остальных членов коллектива возможности удовлетворить свои потребности.

 

Обратим внимание на два принципиальных момента этого первобытного коммунизма: отсутствие каких бы то ни было «распределяющих» - все члены социума одновременно и «распределяющие» и «потребляющие» и полное равноправие (но вовсе не обязательно равенство) в потреблении – каждый мог взять столько, сколько мог потребить здесь и сейчас, но, понятное дело, у каждого «укус» разного размера... Но никаких проблем в распределении это не создавало! И юристов, определяющих «законность» прав на тот или иной кусок, социуму не требовалось.

 

Но если вопрос распределения так просто и эффективно умели решать еще дикари каменного века, то почему он представляется столь неразрешимым буржуазному интеллигентику XXI-го века? Уму непостижимо... просто налицо серьезная интеллектуальная деградация от кроманьонцев к нынешнему российскому интеллигенту... Во всяком случае, у меня нет ни единой причины предполагать, что люди коммунистического общества не найдут столь же действенного способа распределения материальных благ между собой.

К вопросу о роли интеллектуального класса

К вопросу о роли интеллектуального класса.

(Универсальное пособие для написания статей на тему)

Ввиду хронического интеллектуального запора закономерно сочетающегося со словесным поносом, интеллигенты «с гуманитарным стилем мышления» (политкорректный синоним умственной отсталости) любят посетовать на «бессилие интеллектуального класса» и невнимание властей/народа/общества/элиты (нужное подчеркнуть) к их, интеллектуального класса, прозрениям/предупреждениям/пророчествам/кликушествованиям (ненужное вычеркнуть). Внимательно проанализировав репрезентативную выборку таких сетований, я предлагаю вниманию будущих интеллигентных авторов это пособие. Право, ни к чему им растрачивать и без того скудные запасы мыслительной энергии на такое дело – лучше приберечь для очередного выступления на «Йэху Москвы»...

Вступление

Вступительная фраза должна сразу брать читателя за яйца и обозначать место и роль автора в мироздании. Она должна также варьироваться в деталях, для разной аудитории. Например:

Еще в давно прошедшие времена ...совка (вариант для каспаровцев)/...советской империи (вариант для державников)/...тоталитаризма (вариант для яблочников) мне довелось услышать мнение по этому поводу Василия Пупкина (Васисуалия Лоханкина, Мокия Кифыча [вписать свое]), гениального, но малоизвестного широкой публике мыслителя, который приложил колоссальные усилия к тому, чтобы сформировать интеллектуальную элиту тогдашнего общества.

Такой фразой вы сразу а) обозначаете свою принадлежность к интеллектуальной элите, б) демонстрируете близость к столпам этой элиты, в) показываете свое отношение к историческому прошлому, соответствующее ожиданиям аудитории. Единственное предупреждение – не следует вписывать слишком известные имена. Если вы заявите, что слышали мнение Канта или Гегеля, может найтись дятел, который заглянет в Википедию и поинтересуется, когда это вы с ними могли встречаться...

Само это мнение следует формулировать предельно расплывчато, желательно с использованием большого числа иностранных слов. Примерно так:

Смысл его наполовину ироничного суждения, применительно к сегодняшней дискуссии об «интеллектуальном классе», можно сформулировать следующим образом: амбивалентность эсхатологических абстракций интеллектуальных дискурсов не вполне соответствует имманентному содержанию поливалентных апологий. Вспомнилось об этом не только потому, что в очередной раз зашла речь о российском «интеллектуальном классе», но и потому, что [тут можно вписать всё, что душе угодно, совершенно не заботясь о связи с предшествующей фразой, поскольку такую связь, в любом случае, никому найти не удасться].

Основная часть

Здесь вы, не забывая о целевой аудитории!, излагаете свои обиды и претензии ко всем, кто вас, любимого, не понял, не оценил, не приласкал и не наградил тепленьким местечком с приличным окладом в долларовом (или евро) эквиваленте.

Рекомендуемые фразы (их следует вставлять примерно по паре в каждый абзац):

а) позитивного содержания

... производство инноваций

... усиления автономии интеллектуального поля

... переход к сложному обществу

... ресурсное обеспечение

... социокультурная модернизация

б) негативного содержания

... административное управление

... претензия на субъектность

... тотальная мобилизация

в) нейтрального содержания

... глобализационные риски

... экономический/социальный/правовой/глобальный контекст

... консолидация начинается с коммуникации

Пример:

Социокультурная модернизация является нарастающим потоком производства инноваций, создаваемых интеллектуальным классом. Растущие глобализационные риски вовлекают мыслящее сообщество в экономическо-правовой глобальный контекст. Этому препятствует административное управление, конкурирующее в сфере претензий на субъектность с усилением автономии интеллектуального поля.

Пяти-шести абзацев такого плана вполне достаточно для глубокой и содержательной статьи.

Заключение

Заключение статьи может не иметь ни малейшего отношения к основной части (что является правилом в таких статьях, а вовсе не исключением, как вы могли подумать), но должно непременно перекликаться со вступлением. Недаром Штирлиц учил, что запоминается последняя фраза! Лучше всего повторить то, что вы вставляли в «вспомнилось потому, что». Это можно предварить чем-нибудь нейтральным и умным.

Хорошо звучит что-нибудь вроде:

... Интеллектуальный класс нуждается и в эффективном корпоративном представительстве.

... Обеспечение адекватной модернизации социальной среды предполагает культурную экспансию интеллектуального класса.

... Ведущим звеном представляется проектирование государства, проектирование качества законов, качества законоприменения.

... Достижение определенности и публичной осознанности социокультурного шага развития включает в себя экономическую инноватизацию и служит для нее необходимой предпосылкой и условием.

В написании данного пособия использовались материалы из раздела «Интеллектуальный класс как политическая сила» интернет-издания «Русского Журнала». Можно считать это рекламой.

Составил Снег Север (L) 2010 г.

Прощание с классовым подходом?

(О статье Натальи Павловны Морозовой Прощание с классовым подходом.)

Статья посвящена важнейшему для каждого марксиста вопросу – как так случилось, что советский народ и Советская власть допустила крушение социалистического строя и распад СССР – величайшего достижения всей человеческой истории. И как вернуть утраченное в новых революционных сражениях, а, главное, не утратить снова.

Для ответа на этот вопрос, разумеется, надо пересмотреть многие установившиеся шаблоны – иначе решения не найти. Автор совершено права в том, что сегодня уже ни один нормальный человек не сомневается, что события 1991 г. были открытой и недвусмысленной контрреволюцией. И права также и в том, что эти события необъяснимы, если просто считать, что «свергнутая в 1917 году буржуазия взяла реванш, свергла власть пролетариата и стала строить в стране капитализм». Верно и то, что марксист-диалектик не только имеет право, но и обязан, на основе фактов реальной действительности, подвергать сомнению и, в случае необходимости, пересматривать любые «краеугольные камни» марксистской теории.

Но вынимать «краеугольные камни» из любой серьезной научной теории надо с очень большой осторожностью. Как минимум, для этого надо обладать пониманием теоретических вопросов и их связи с практикой на уровне тех, кто эти камни закладывал. Иначе можно уподобиться многочисленным «ниспровергателям» теории относительности и квантовой механики, которые смело критикуют Эйнштейна или Гейзенберга не удосужившись усвоить азы школьного курса физики.

К сожалению примеров такой легковесной критики, основанной на ошибках автора, в статье полным полно. Вот некоторые из принципиально ошибочных утверждений, которые сводят на нет все выводы:

1) «Ну, а уж в Советском Союзе, где было построено бесклассовое общество, идеология окончательно отделилась от классов... Еще и еще раз повторяю: в СССР классов не было!»
Это утверждение совершенно не соответствует действительности. Если вспомнить теорию, то бесклассовым может быть только коммунистическое общество на достаточно высокой ступени его развития. А в СССР был социализм, переходная от капитализма к коммунизму общественно-историческая формация. И даже на вершине развития советского общества до коммунизма ему было еще очень далеко (бредятину лысого «кукурузника», борца с «культом личности», про построение коммунизма для «нынешнего поколения советских людей» ни один марксист всерьез принимать не может). А вершина развития социализма в СССР приходилась вовсе не на последние десятилетия, как, по всей вероятности полагает автор, а на значительно более ранний период – тридцатые – шестидесятые годы (может быть, захватывает еще и начало семидесятых). И классы в СССР были всегда. До тридцатых годов были даже и легальный эксплуататорский класс буржуазии – нэпманы, кулаки, совладельцы иностранных концессий. После были два основных неантагонистических класса трудящихся – рабочие и колхозное крестьянство. Это можно прочитать в любом советском учебнике и очень странно, что автор статьи на тему марксизма этого не знает. А вот то, что происходило в семидесятых-восьмидесятых надо рассмотреть подробнее. Но об этом – далее.

2) «А поскольку в СССР классов не было, во всяком случае в последние два десятилетия существования Советского Союза, значит, разобраться в причинах гибели нашей страны классовый подход не поможет.»
Как мы уже выяснили, классы в СССР, в действительности, были. Но, разумеется, контрреволюцию 1991г. устраивали не рабочие и не колхозники. И не «свергнутая в 1917 году буржуазия», от которой уже и воспоминания не осталось. Но устраивала, несомненно, буржуазия. Буржуазия, за которой уже стояли немалые капиталы – вспомним «неожиданно» появившиеся у «борцов с ГКЧП» радиостанции, печатная продукция и много иное. А также сотни тысяч долларов, которыми никому неведомые «учителя физкультуры» платили за приобретаемые ими народные предприятия (то, что реальная стоимость этих предприятий была в тысячи раз выше – вопрос отдельный. Но каждому, знакомому с реалиями СССР, ясно, что законным путем даже тысячу долларов обычный человек приобрести не мог. А тут фигурировали суммы на порядки большие...)

Так что надо выяснить что это за буржуазия, откуда она появилась и – главное! – по каким объективным причинам. Вот в этом и состоит марксистский подход.
Для ответа на этот вопрос никаких «велосипедов» изобретать не надо – он уже давно исследован. Коротко об этом можно прочитать, например, в статье «Об «ученых экономистах» в СССР и их "экономической" реформе». А если сформулировать еще короче, то буржуазия, взявшая власть в 91-м зародилась как раз в эти два последние десятилетия, когда советское общество было, якобы «бесклассовым». И зародилась по совершенно объективным причинам – как следствие всё возрастающего отступления от социалистических принципов экономической политики государства (того самого действительно «краеугольного камня» любого общества, которым определяется его политическая надстройка). Началось это отступление еще в 1965-м, с «экономической реформы» Косыгина-Либермана. Отступление еще было не слишком большим – «всего лишь» перевод экономических показателей с единиц выпуска реальной продукции, на ее денежный эквивалент и показатели рентабельности. Т.е. введение элементов рынка. Но при социализме деньги играют совершенно иную роль, чем при капитализме – не стану останавливаться на подробностях, это хорошо разобрано в литературе. И любое возрождение рыночных отношений в любой форме имеет далеко идущие последствия. В частности, появилась возможность получать неучтенные количества товаров при полном порядке в денежных документах, пускать эту неучтенную продукцию в продажу и получать криминально-рыночные доходы. На этом поприще возникла первая поросль новой, пока еще подпольной, буржуазии – «цеховики». Как и положено каждому новому классу, эта буржуазия начала искать пути к власти и нашла – среди некоторой части бюрократии низшего и среднего звена. А в середине восьмидесятых «перестройщик» Горбачев позволил криминальной буржуазии легализоваться в качестве «кооператоров». И началось быстрое сращивание части партбюрократии, стремившейся обратить свою политическую власть в частную собственность и этой буржуазии, стремившейся экономическую власть расширить до власти политической.
С другой стороны, в результате «реформ» резко ослабела связь между уровнем заработка и количеством и качеством труда, появились незаслуженные премии. Торговая мафия устраивала искуственно «дефсит», как называл это Райкин, и продавала товары «по блату». Это не могло не разлагать общество, в первую очередь самих трудящихся.

Еще один важнейший момент отхода от социализма – прекращение чисток партийных рядов. Надо ли напоминать, какое значение очищению партии от случайных и переродившихся элементов придавали Ленин и Сталин? Об этом есть горы материалов в истории партии. А вот начиная с борца с «культом личности», партийная бюрократия получила пожизненную индульгенцию – исключение из партии стало огромной редкостью, хотя как раз в шестидесятые минимум половину ее членов, всех этих будущих «перестройщиков» надо было выгонять поганой метлой из комсомола и КПСС!

3) «...ну, почему, почему советский народ, едва выбравшись из капиталистического болота, захотел вдруг снова в то болото плюхнуться? Почему на рубеже веков поддался на приманки буржуазной идеологии?»
Начнем с того, что воздействие буржуазной идеологии на советское общество не прекращалось ни на день. СССР, позвольте напомнить, находился в окружении капиталистических государств, которые численностью населения превосходили его вчетверо (это если брать во внимание только страны «золотого миллиарда», без их сателлитов), а экономической мощью в еще большее число раз. То, что СССР столько десятилетий держал с этими странами военный паритет – это уже само по себе чудо, «обыкновенное чудо» коммунистической идеологии и социалистического строя. Десятки радиостанций вещали на СССР западную пропаганду. Внутренние враги, борьба с которыми резко ослабела с приходом к власти оппортуниста Хрущева, использовали все недостатки и трудности развития общества, чтобы подленько шепнуть в курилке или на кухне – «а вот на Западе...». Пресловутые «шестидесятники», из числа которых вышла наиболее подлая «перестроечная» мразь – начиная с идеолога перестройки А.Яковлева и заканчивая всякими ципко – это интеллигенция, которая всем обязана советскому строю, и которая изо всех сил старалась при любом случае ему нагадить.

А еще подавляющее большинство советского общества просто понятия не имела о реальной повседневной жизни западного общества, о безработице, долговой кабале банкам, платном лечении и образовании, эгоизме и подлости – для него это всё было абстракциями из газет, которые стараниями сусловского, а после яковлевского агитпропа стали совершенно тошнотворным чтивом, только дискредитировавшим те идеи, для распространения которых они предназначались.
Упомянутая выше подпольная буржуазия и сращенная с ней бюрократия дополнительно разлагали трудящихся, вовлекая в спекуляцию и аферы.

Так что объективных причин, по которым советский народ стал жертвой буржуазной пропаганды и контрреволюционного переворота очень даже немало. И все они находят объяснение в рамках именно того классового подхода, который стремится ниспровергнуть автор статьи.

Не говорите, что вас не предупреждали!

Итак, очередной скучный фарс прошел под зевки и откровенный храп публики. Управляемая колониальная «демократия» снова победила и очередная марионетка олигархии сменит предыдущую. Насколько шоу оказалось бездарным легко судить по уровню освещения предвыборных событий в СМИ. По всем опросам общественного мнения количество граждан проявляющих интерес к выборам неуклонно падает, а число неучаствующих в выборах – растет. Причем растет за счет молодежи в возрасте до 24-25 лет, т.е. тех, кто вырос и сформировался уже после контрреволюционного переворота.

А тем временем гнойник продолжает зреть и, рано и поздно, неминуемо прорвется.

Будущее России придется решать именно тем, кто сегодня разочаровывается в фальшивых «демократических ценностях». И решать они будут их не на избирательных участках с помощью клочков бумаги, а, как 1917-м, совсем в иных местах и совсем иными средствами.
И не говорите после этого, господа, что вас не предупреждали.

Два чеха в Праге смотрят выпуск новостей. Репортаж из Ирака, на экране руины и горы трупов.

- Послушайте, пан, как нам сильно повезло!
- В чём? Что мы в НАТО и в Евросоюз вступили?
- Нет. В том, что в 1968 году СССР ещё не был демократическим государством.

взято с сайта Гоблина
http://oper.ru/