Коммунизм – что будет и чего не будет при коммунизме

Автор не собирается здесь обсуждать очевидные для него истины и факты – паразитический и деструктивный характер буржуазного «свободного» общества, историческую неизбежность его уничтожения (или самоуничтожения) и историческую неизбежность установления коммунистического строя после ликвидации отношений частной собственности и всего, что с этими отношениями связано.

 

Десятилетия интенсивного промывания мозгов помоями либеральной пропаганды не прошли даром – сегодня даже у неглупых и образованных людей встречается удивительная каша в представлениях о фундаментальных принципах устройства общества. Например, достаточно часто можно встретить абсурдную фразу о «государстве при коммунизме», «законах при коммунизме» или «демократии при коммунизме». Можно, разумеется, просто дать цитаты из «классиков», где абсурдность таких вещей прямо разъясняется. Но я намеренно не собираюсь этого делать – по двум, как минимум, причинам. Во-первых, цитирование сильнейшим образом скомпрометировано многочисленными «перевертышами» от марксизма, достигшими, в советское время, виртуозности в подборе цитат на все случаи жизни и оказавшимися злейшими врагами марксизма и своего народа на практике. Во-вторых, что намного существеннее, марксизм – это не «учение», а научная методология и научная теория в одной упаковке, а для науки любое начетничество и цитатничество прямо противопоказано. Поэтому всюду, где нужно не ссылаться на конкретные данные, а говорить об общих посылках и закономерностях, я буду стараться формулировать соответствующие тезисы своими словами.

 

Но, для начала, надо прояснить один очень существенный факт. Коммунизм – бесклассовое посткапиталистическое общество без частной собственности, предсказанный в «Манифесте» Марксом и Энгельсом, пока что ни единого дня нигде не существовал. Существовало (и кое-где, возможно, существует и поныне) доклассовое общество, называемое еще «первобытно-коммунистическим». О нем я еще буду говорить далее, но это совсем иное дело. Государства же, называемые либерастической пропагандой «коммунистическими», на самом деле принадлежали к промежуточной между капитализмом и коммунизмом отдельной социалистической формации. (Мне известно, что многими марксистами, а не только «марксистами», самостоятельный характер социалистической формации не признается, но об этом тоже ниже). Промежуточный характер социалистического общества проявляется, прежде всего, в существовании в нем классового деления, заимствованного из капитализма разделения труда и структуры экономики, а также некоторых видов частной собственности. Но самым главным является наличие внешнего капиталистического окружения, постоянного экономического, политического, идеологического и военного давления на социалистическое общество. Эти два обстоятельства приводят а) к необходимости сохранять и развивать в социалистическом обществе такие структуры подавления, как армию, госбезопасность, суды и тюремно-исправительные учреждения и т.п., и б) объективно создают условия для реставрации капитализма (что мы, увы, наблюдали на практике в 90-е годы). Т.е. все, кто краем глаза увидал (или краем уха услыхал) про «отмирание государства» и, не обнаружив таковое, например, в СССР, начал громко возмущаться «несоответствием марксизма опыту», попросту не удосужился вникнуть в существо дела. А для того, чтобы вникнуть, нет нужды лопатить пятьдесят томов трудов Ленина, достаточно немного уметь думать собственной головой. Действительно, о каком «отмирании государства» может идти речь, когда только Советская Россия, СССР, на протяжении нескольких десятилетий, подвергалась интервенции со стороны десятка иностранных государств, испытала нашествие всей объединенной Гитлером континентальной Европы и вынуждена была противостоять блоку могущественнейших капиталистических государств Америки, Европы и Азии, вполне серьезно и официально стремившихся стереть ее с лица земли? Понятное дело, что в этих конкретных исторических условиях государство не только не «отмирает», но существеннейшим образом укрепляется. Что, как и всё на свете, имеет и свою оборотную сторону, разумеется...

 

Итак, коммунизма еще не было. Но, в таком случае, судить о существенных чертах коммунистического общества придется методом экстраполяции. Это очень плохо. Нет большего источника ошибок, чем прогнозы на основе экстраполяций. Особенно – если на пути этой экстраполяции случаются серьезные изменения факторов, влияющих на экстраполируемые величины. И еще особенней – если речь идет о столь изменчивой и нестрогой характеристике, как социальная структура. Достаточно вспомнить, некоторые, вполне правдоподобно выглядевшие на фоне тогдашний знаний, прогнозы XIX-го века о будущем, XX-м веке. Например, главными проблемами больших городов, предполагались реки навоза от бесчисленных извощичьих и ломовых лошадей и сажа от керосиновых фонарей и каминов. Ну а самые дальновидные авторы предвидели паровые летательные аппараты-орнитоптеры, время от времени просыпающие золу из топок на головы пейзан... 

 

Поэтому от вопросов, которые постоянно задают не только сетевые дебилы, но и, подчеркиваю – к сожалению, и вполне неглупые и образованные люди, от вопросов типа: «А как будут выбирать вождей при коммунизме? А как будут распределять по потребностям? А кто будет решать?...» и пр., становится не только тоскливо, но просто хочется материться... Ведь предложи такому вопрошающему предсказать вполне элементарное – например, какая погода будет в его городе в этот же день через год, и он (если он не сетевой дебил), разумеется, вполне разумно откажется делать такой прогноз – недостаточно данных. А вот для выяснения того, кто и как будет решать нечто при коммунизме, он считает, что данных достаточно? М-да-с...

 

Так что же – про коммунизм вообще ничего сказать нельзя? Нет, очень даже можно. Но в пределах разумного. Для этого воспользуемся одним из вариантов «бритвы Оккама» - отсечением невозможного.

 

В физике наиболее фундаментальные законы носят характер запретов. «Не существует процесса, единственным результатом которого было бы превращение теплоты в работу» - второй закон термодинамики. «Невозможен эксперимент, в котором одновременно, со сколь угодно большой точностью измеряются координаты и импульс микрообъекта» - принцип неопределенности в квантовой механике. А вот всё, что не запрещено – разрешено. Если только не будет открыт новый закон, запрещающий нечто и, соответственно, ограничивающий спектр возможностей. А теперь применим этот принцип запрета к описанию коммунизма. Т.е. будем выяснять, не что при коммунизме может быть, а чего при нем не может быть, ни при каких обстоятельствах.

 

Итак, коммунизм бесклассовое общество без частной собственности. Что из этого следует? Например, то, что при коммунизме не будет государств. Потому, что государство – это, по определению, социальный механизм классового господства, а коммунизм – общество бесклассовое. Раз не будет государств, то не будет армий, полиций, политических институтов управления, политических партий, исполнительной, законодательной и судебной властей. Не будет демократии – как формы политического управления (и любой другой формы политического управления, само собой). Раз нет законодательной и судебной власти, то нет и законов, и законников-юристов. Тем более, что нет частной собственности – единственного источника классового расслоения и всех видов права. Нет частной собственности и классов – нет и торговли, рекламы, конкуренции, бюрократии, интеллигенции. Не будет семьи, даже в ее нынешнем редуцированном значении, поскольку семья – экономическая ячейка доклассового и классового общества, но постклассовом обществе семья это значение утрачивает, а, значит, утрачивает объективную причину своего существования. Не будет семейного воспитания – раз нет семьи. Разумеется, не будет церквей и религий, как пережитков эпох суеверия и невежества. Не будет «плюрализма мнений» насчет того, круглая Земля или плоская, Юлий Цезарь и Наполеон – это две исторических личности, или одна и та же...

 

Опять же знаю по опыту, что многие и вполне неглупые и образованные люди после сказанного выше впадают в тяжкое недоумение: как такое может быть? Ведь всё или большая часть того, чего не будет при коммунизме, это, по их мнению – «естественные и неотъемлемые» свойства любого общества? Что ж, должен заверить, что никаких  «естественных и неотъемлемых» свойств, прав и т.п. в человеческом обществе нет, и быть не может. Все абсолютно свойства и права – исторически социально обусловлены. Т.е. появляются на определенном этапе развития общества и, вполне, могут отменяться на другом его этапе развития. Таковы факты.

 

Другой популярный вид возражений – если нет того-то или того-то, то, значит, есть нечто его заменяющее. Это возражение восходит к предыдущему, только в более гибкой форме – человек признает, что социальные нормы могут сильно измениться, но не представляет себе, как можно обойтись без привычных ему норм. Например, без «указывающих и наказующих», «распределяющих», без писаных законов, полицейских и судей «как бы они не назывались» и пр. Не стану в одной статье рассматривать все эти возражения. Отмечу лишь, что обойтись без всего перечисленного и можно, и нужно. А подробнее рассмотрю только один частный вопрос – о распределении.

 

Оказывается, тут ровным счетом ничего существенно нового изобретать не нужно, всё придумано и применено на практике тысячелетия назад! В монографии "Введение во всемирную историю. Выпуск 2. История первобытного общества" Ю. Семёнов пишет:

 

... Суть разборно-коммунистических отношений заключалась в том, что вся пища находилась не только в полной собственности, но и в безраздельном распоряжении коллектива. Ею мог распоряжаться только коллектив в целом, но ни один из его членов, взятый в отдельности. Каждый член коллектива имел право на долю продукта, но она не поступала ни в его собственность, ни в его распоряжение, а только в его пользование. Он не мог ее употребить для какой-либо иной цели, кроме непосредственного физического потребления. Вследствие этого процесс потребления был одновременно и процессом распределения.

 

Наглядным воплощением основной особенности этих отношений - перехода пищи только в потребление индивида, в его желудок, но не в его собственность и даже распоряжение - был способ распределения и одновременно потребления пищи, бытовавший у целого ряда эскимосских групп. Большой кусок мяса шел по кругу. Каждый мужчина отрезал от него такую порцию, которую мог взять в рот, и передавал следующему, который проделывал то же самое. К тому времени, когда кусок возвращался к тому же человеку, последний успевал прожевать и проглотить первую порцию и отрезал вторую. И таким образом кусок циркулировал до тех пор, пока его не съедали. Подобным же образом шел по кругу и сосуд с супом. Каждый делал глоток и передавал следующему.

 

Сходные порядки существовали у некоторых групп бушменов. У них большой кусок также переходил от одного присутствующего к другому и каждый при этом брал для себя весьма умеренную долю. Если пищи было мало, то брали ровно столько, сколько можно было проглотить за один прием. В связи со сказанным выше нельзя не вспомнить, что в русском языке слово «кусок» происходит от глаголов «кусать», «откусывать».

 

В этом же способе распределения находила яркое выражение и еще одна важнейшая особенность данных отношений - обеспечение доступа к пище всех членов коллектива. Ни один член коллектива не мог удовлетворять свою потребность за счет подавления потребностей других его членов. Пока пища имелась - доступ к ней был открыт для всех.

 

В силу неотделимости процесса распределения от процесса потребления все, что еще не потреблено, продолжало на стадии, когда эти отношения были единственно существующими, находиться в полной собственности и распоряжении всего коллектива. Поэтому каждый член коллектива имел равное с остальными право на долю еще не потребленного продукта. Он мог взять часть его, но с таким расчетом, чтобы это не лишило остальных членов коллектива возможности удовлетворить свои потребности.

 

Обратим внимание на два принципиальных момента этого первобытного коммунизма: отсутствие каких бы то ни было «распределяющих» - все члены социума одновременно и «распределяющие» и «потребляющие» и полное равноправие (но вовсе не обязательно равенство) в потреблении – каждый мог взять столько, сколько мог потребить здесь и сейчас, но, понятное дело, у каждого «укус» разного размера... Но никаких проблем в распределении это не создавало! И юристов, определяющих «законность» прав на тот или иной кусок, социуму не требовалось.

 

Но если вопрос распределения так просто и эффективно умели решать еще дикари каменного века, то почему он представляется столь неразрешимым буржуазному интеллигентику XXI-го века? Уму непостижимо... просто налицо серьезная интеллектуальная деградация от кроманьонцев к нынешнему российскому интеллигенту... Во всяком случае, у меня нет ни единой причины предполагать, что люди коммунистического общества не найдут столь же действенного способа распределения материальных благ между собой.